Лес шумит вековой, шепчет тайны свои…
Ой, прядись, моя нить, поровней, поровней.
Лес да тьма за окном знают о моей любви,
А мое веретено только кружится быстрей.
Милый мой, торопись, чую я быть беде.
Ой, прядись, моя нить, поровней, поровней.
Тьму и лес я спрошу, о тебе: где ты, где?
А мое веретено только кружится быстрей.
Лес шептал: берегись, на опушке у ручья!
Ой, прядись, моя нить, поровней, поровней.
Ждет охотник его, ждет его западня…
А мое веретено только кружится быстрей.
Верю я, ты сильней. Для тебя нет преград.
Ой, прядись, моя нить, поровней, поровней.
Тьма-сестра, лес ночной — мне вернут тебя назад,
А мое веретено только кружится быстрей.
Спаси Хранители от гнева невесты обиженной, до ещё колдуньи. Весь род под корень изведет, и управы не сыщешь.
Волки бывают всякие, Охотница. Одни кровожадны и глумливы. Другие за всю жизнь человека не пробуют. Не хотят. Иные без нужды не лезут, но, буде случится, жалеть не станут.
Утро вечера мудренее, а седмица жизни в неволе лучше мгновенной смерти. Пока живешь - можешь бороться. Умрешь - будешь лежать и гнить.
Такова судьба обережника - превозмогать себя. Вопреки здравому смыслу, усталости и отчаянию. На нее смотрят. Если она дрогнет - дрогнут все, и тогда смерть. Выжившим не нужна ее слабость. Только сила. А что ото силы той ничего, почитай, не осталось, о том лущанцам знать ни к чему.
Огонь - не вода, охватит - не выплывешь.
Кто же виноват, что живут - всяк свой срок? И умирают в страшной для себя и близких внезапности.
Жаль, душа у парня озлобилась. Но душа ведь, как птаха: приласкай, обогрей — и затрепещет. Найдется красивая, стройная, с очами ясными — оживет его сын, как иные, жизнью битые, оживали.
Надежды… Им можно предаваться днями и ночами, но ими лишь одними не выживешь. Особенно ночью.
-Человек, девка, - это такая тварь, которая ко всему привыкает. И ты привыкнешь.