Сугробы только-только стаяли, и из-под юбок начали пробиваться первые коленки.
Его довольная рожа напоминала мне Италию: так и хотелось в нее съездить.
Вот почему я никогда не могу побыть одна? Ко мне постоянно приходят то аппетит, то неприятности, а то и вовсе закадычный друг – полный капец. Сегодня явно был день именно его визита.
Старик долго ворчал, что лазарет пора дезинфицировать от брачной бациллы, поражающей всех незамужних тер, но все же отпустил Хель, пожелав им с супругом счастья. И долго потом доставал бедную Магду, допытываясь у нее, не присмотрела ли и она себе в мужья какого-нибудь болезного. «А то ведь бацилла – она такая, – с серьезным видом рассуждал доктор, – если уж заведется – ничем ее не вытравишь!»
— Все понятно, — протянула Хель. — Предсвадебная трясучка. Я сейчас.
Она исчезла, а спустя несколько минут появилась с какой-то темной бутылкой в руках.
— Пей, — налив в стакан прозрачную жидкость, скомандовала сестра.
— Что это?
— Противотрясучное, — с серьезным видом заявила Хельга.
Я поднесла стакан к носу и поморщилась. Спирт. Чистый, неразбавленный спирт.
Взгляды, пойманные от встречавшихся на моем пути мужчин, поражали странной смесью интереса и презрения. Ну, то есть как-то так: «Фу, она темная, боги, ну и крылья, кто вообще придумал, что темные могут свободно ходить по горо… черт, вот это ноги!».
Ваш мир дерьмо, но чертовски прикольное.
– У меня пропал дар речи!
– Наконец-то. Я уже и не надеялся.
Решено: в моем храме будет бар. И музыка. И мягкие удобные диваны, возле которых само собой будет появляться мохито.
Кажется, я придумала ночной клуб.
Бастиан был прав. Сволочью быть проще. К сволочам не лезут в душу и не плюют туда в самый неожиданный момент.