Мои цитаты из книг
«Меня не любят вещи. Мебель норовит подставить мне подножку. Какой-то лакированный угол однажды буквально укусил меня. С одеялом у меня всегда сложные взаимоотношения. Суп, поданный мне, никогда не остывает. Если какая-нибудь дрянь - монета или запонка - падает со стола, то обычно закатывается она под трудно отодвигаемую мебель. Я ползаю по полу и, подымая голову, вижу как буфет смеется.»
"Зависть" – это романище! Не по объему, конечно, а по своей мощи. Должен бы стоять рядом с "Мастером и Маргаритой", но, увы, слишком экспрессивно написан. Абсолютно не советская литература. Образно, объемно, болезненно. Хотя начало отдает реализмом, потом начинается такая кутерьма и метафоричность, что к слову "реализм" нельзя не добавить приставку "сюр". Еще бы - ведь это роман про чувство! Очень сильное чувство...
«...знаете, бывает электрическая лампочка неожиданно тухнет. Перегорела, говорите вы. И эту перегоревшую лампочку если встряхнуть, то она вспыхнет снова и будет гореть некоторое время. Внутри лампы происходит крушение. Вольфрамовы нити обламываюся и от споприкосновения обломков лампе возвращается жизнь - лихорадка, слишком яркий накал, блеск. Затем наступит тьмя, жизнь не вернется, и во тьме лишь будут позванивать мертвые, обгоревшие нити. Вы понимаете меня? Но короткий блеск прекрасен!»
"Зависть" – это романище! Не по объему, конечно, а по своей мощи. Должен бы стоять рядом с "Мастером и Маргаритой", но, увы, слишком экспрессивно написан. Абсолютно не советская литература. Образно, объемно, болезненно. Хотя начало отдает реализмом, потом начинается такая кутерьма и метафоричность, что к слову "реализм" нельзя не добавить приставку "сюр". Еще бы - ведь это роман про чувство! Очень сильное чувство...
«...Возможно, страх смерти есть ничто иное, как воспоминание о страхе рождения.»
"Зависть" – это романище! Не по объему, конечно, а по своей мощи. Должен бы стоять рядом с "Мастером и Маргаритой", но, увы, слишком экспрессивно написан. Абсолютно не советская литература. Образно, объемно, болезненно. Хотя начало отдает реализмом, потом начинается такая кутерьма и метафоричность, что к слову "реализм" нельзя не добавить приставку "сюр". Еще бы - ведь это роман про чувство! Очень сильное чувство...
«А меня надо отправить в диспансер, лечить гипнозом, чтоб не мыслил образами, чтоб не приписывал девушке эффектов шаровидной молнии»
"Зависть" – это романище! Не по объему, конечно, а по своей мощи. Должен бы стоять рядом с "Мастером и Маргаритой", но, увы, слишком экспрессивно написан. Абсолютно не советская литература. Образно, объемно, болезненно. Хотя начало отдает реализмом, потом начинается такая кутерьма и метафоричность, что к слову "реализм" нельзя не добавить приставку "сюр". Еще бы - ведь это роман про чувство! Очень сильное чувство...
«Я люблю его, тот мир, надвигающийся на меня, больше жизни, поклоняюсь ему и всеми силами ненавижу его! Я захлебываюсь, слезы катятся из моих глаз градом, но я хочу запустить пальцы в его одежду, разодрать. Не затирай! Не забирай того, что может принадлежать мне...»
"Зависть" – это романище! Не по объему, конечно, а по своей мощи. Должен бы стоять рядом с "Мастером и Маргаритой", но, увы, слишком экспрессивно написан. Абсолютно не советская литература. Образно, объемно, болезненно. Хотя начало отдает реализмом, потом начинается такая кутерьма и метафоричность, что к слову "реализм" нельзя не добавить приставку "сюр". Еще бы - ведь это роман про чувство! Очень сильное чувство...
«Я силен - слышите ли вы? - я силен настолько, чтобы погибать и подниматься и снова погибать.»
"Зависть" – это романище! Не по объему, конечно, а по своей мощи. Должен бы стоять рядом с "Мастером и Маргаритой", но, увы, слишком экспрессивно написан. Абсолютно не советская литература. Образно, объемно, болезненно. Хотя начало отдает реализмом, потом начинается такая кутерьма и метафоричность, что к слову "реализм" нельзя не добавить приставку "сюр". Еще бы - ведь это роман про чувство! Очень сильное чувство...
«В нашей стране дороги славы заграждены шлагбаумами… Одаренный человек либо должен потускнеть, либо решиться на то, чтобы с большим скандалом поднять шлагбаум.»
Он подобрал его пьяного у порога пивной, привёз к себе на ночлег и оставил жить, пускай даже на время. За что же его не любить, за что ненавидеть? Но это произошло именно так. И этот человек — Кавалеров, нашёл и другого, у которого почти эта же нелюбовь и зависть...
«Летательные машины перестали быть похожими на птиц. Легкие, просвечивающие желтизной крылья заменились ластами… Летательная машина похожа теперь на тяжелую рыбу. Как быстро авиация стала промышленностью.»
Он подобрал его пьяного у порога пивной, привёз к себе на ночлег и оставил жить, пускай даже на время. За что же его не любить, за что ненавидеть? Но это произошло именно так. И этот человек — Кавалеров, нашёл и другого, у которого почти эта же нелюбовь и зависть...
«Вы прошумели мимо меня как ветвь, полная цветов и листьев»
Он подобрал его пьяного у порога пивной, привёз к себе на ночлег и оставил жить, пускай даже на время. За что же его не любить, за что ненавидеть? Но это произошло именно так. И этот человек — Кавалеров, нашёл и другого, у которого почти эта же нелюбовь и зависть...
«... мой друг, нас гложет зависть. Мы завидуем грядущей эпохе. Если хотите, тут зависть старости. Тут зависть впервые состарившегося человеческого поколения.»
Он подобрал его пьяного у порога пивной, привёз к себе на ночлег и оставил жить, пускай даже на время. За что же его не любить, за что ненавидеть? Но это произошло именно так. И этот человек — Кавалеров, нашёл и другого, у которого почти эта же нелюбовь и зависть...