- Знаешь, я давно подозревал, что моя теща - ведьма. Теперь хотя бы буду это точно знать.
- Есть болтливый язык, который, как помело, разнесет весть о том, что я бросаю товарищей, а в беде или лени - не суть важно.
Мое сострадание проплыло по Стиксу с монетками на глазах около часа назад, закрылось надгробием и попросило его не беспокоить.
Девица верещала уже несколько минут, не меняя тональности и радиуса поражения звуковой волны, что вызывало одновременно и уважение (вот это глотка и легкие), и недостойное желание заткнуть кляпом крикунью (ради сбережения нервов и барабанных перепонок).
Порою ради спокойной жизни в будущем нужно умереть в прошлом.
Одна секунда общения с Ульрихом в то утро дала заряд злости сразу на месяц. А я с ним орал... общалась целых полчаса. Вдохновенно.
- Он нам сюрприз в зачётку, ну, а мы ему намёк под дверь.
И вовсе он не сволочь и не надменный и отморожен... холодный аристократ. Просто мизантроп. Умный, даже чересчур, привыкший просчитывать не просто пару ходов, а всю партию наперёд, сильный и благороднутый, несмотря на весь свой образ утончённого сволочизма.
В случае кончины одного из супругов второй также лишался наследства. Последний пункт ныне покойный Грейт внёс, дабы уберечь своего внука от соблазна свернуть шею жёнушке, то есть мне, а, может, опасался, что навязанная супруга окажется спокойной неврастеничкой с прекрасным светлым чувством чёрного юмора и как-нибудь за завтраком поинтересуется, Грейту яд в чашке подать с молоком или без.
- Скорее это вы, господа, отойдёте. А уж от дверей или в мир иной, зависит только от вас.