– А что насчёт второй половины соглашения? – Договор уже исчез за подкладкой красно-чёрного кафтана, отороченного по рукавам и вороту лисьим мехом.
– Ключи я тебе пока не дам. Не обессудь.
– Я ничего себе не позволяла. – Она медлит. – Но я буду нечестна, если скажу, что не пыталась. Хорошо, я действительно пыталась, был грех, но…
– Я видел! – Снова он повышает голос, вскинувшись и сверкнув глазами. – И не только я, уж поверь, бояре мне чего только не нашептали. Ты голову потеряла, ты…
– Конечно, нет, мой мальчик, им не дали остаться. И, думается мне, не зря.
Конечно, тот случай был не самым пугающим событием в моей жизни, хотя и оказался близок к тому, чтобы побить рекорд; скажем так, в десятку отборнейших кошмаров он попал.
Там скользнуло нечто белое, если не сказать призрачное, как мне показалось.
Я устремилась к нему. И оно не сразу расслышало звук моих шагов. Затем обернулось и взглянуло мне прямо в глаза.
— Что вы здесь делаете? — спросила я у сестры Тарп. — И почему за вами не остается следов?
Я проснулась в темноте и с той ложной уверенностью, какую способны навеять сны, ощутила, что на меня кто-то смотрит.
Он всегда был добр ко мне и терпеливо сносил мою навязчивость, которую Мафродита определяла как «втюрилась». Он никогда не обращался ко мне как к младшей, никогда не смеялся над моей чрезмерной и всем заметной мечтательностью.
Итак, переодевшись в агента, представляющего инопланетного торговца, я шагала по тропе Хартхилл, направляясь на юг, к торговому дому Блэкуордсов, когда внезапно увидела его.
А затем поняла, что и он, в свою очередь, видит меня.
Порой эти поручения казались совершенно бессмысленными. Прозвище любовницы? Тайный ингредиент популярной выпечки известного кондитера? На сколько минут отстают старинные часы в одной частной библиотеке?
Он не допустил ошибок в своей маскировке, наоборот, она была слишком безупречной.