Мои цитаты из книг
– Это видно. Но я все-таки не понимаю, почему вы решили остаться. – Это видно, – сказала Офелия ей в тон. – И не поймете, вы слишком молодая.
Офелия жила сорок лет в Колонии 3245.12, где похоронила мужа, вырастила сына и создала обжитое хозяйство с огородом помидоров. Когда колонистам приказали покинуть планету, она отказалась уходить, устав от нравоучений и упреков. Новая жизнь без посторонних оказалась для нее свободной и счастливой, но когда на планете появляется команда разведчиков, ей приходится понять, что она, кажется, не одна... «Население: одна» — умная фантастика для ценителей Ле Гуин и Бредбери.
Предыдущие ответы вам не понравились; вы сказали, что я ничего не понимаю. Мне сказать правду или попытаться угадать, какую неправду вы хотите услышать?
Офелия жила сорок лет в Колонии 3245.12, где похоронила мужа, вырастила сына и создала обжитое хозяйство с огородом помидоров. Когда колонистам приказали покинуть планету, она отказалась уходить, устав от нравоучений и упреков. Новая жизнь без посторонних оказалась для нее свободной и счастливой, но когда на планете появляется команда разведчиков, ей приходится понять, что она, кажется, не одна... «Население: одна» — умная фантастика для ценителей Ле Гуин и Бредбери.
На свою беду, коровы были слишком похожи на людей и бежали от помощи навстречу опасности
Офелия жила сорок лет в Колонии 3245.12, где похоронила мужа, вырастила сына и создала обжитое хозяйство с огородом помидоров. Когда колонистам приказали покинуть планету, она отказалась уходить, устав от нравоучений и упреков. Новая жизнь без посторонних оказалась для нее свободной и счастливой, но когда на планете появляется команда разведчиков, ей приходится понять, что она, кажется, не одна... «Население: одна» — умная фантастика для ценителей Ле Гуин и Бредбери.
Женщины постоянно говорят не то, что думают.
Ее наряды слишком обтягивающие, каблуки – слишком высокие. Она смеется слишком громко, ест без приличий, и ее язык такой резкий, что многие боятся с ней спорить. Мало кто знает, что за самоуверенной маской скрывается женщина, которая боится каждого шороха. Но в обществе Джианна всегда сохраняет свою решительность... по крайней мере, пока не появился он. Многие видят в нем примерного защитника нравственности, агента спецслужб, защищающего закон. В преступном мире Нью-Йорка его знают как...
«Это всегда видно по глазам»
Ее наряды слишком обтягивающие, каблуки – слишком высокие. Она смеется слишком громко, ест без приличий, и ее язык такой резкий, что многие боятся с ней спорить. Мало кто знает, что за самоуверенной маской скрывается женщина, которая боится каждого шороха. Но в обществе Джианна всегда сохраняет свою решительность... по крайней мере, пока не появился он. Многие видят в нем примерного защитника нравственности, агента спецслужб, защищающего закон. В преступном мире Нью-Йорка его знают как...
Тьма любила его — я не сомневалась, что они были в хороших отношениях.
Ее наряды слишком обтягивающие, каблуки – слишком высокие. Она смеется слишком громко, ест без приличий, и ее язык такой резкий, что многие боятся с ней спорить. Мало кто знает, что за самоуверенной маской скрывается женщина, которая боится каждого шороха. Но в обществе Джианна всегда сохраняет свою решительность... по крайней мере, пока не появился он. Многие видят в нем примерного защитника нравственности, агента спецслужб, защищающего закон. В преступном мире Нью-Йорка его знают как...
— Я давно хотела проникнуть в твою голову. В моем смехе прозвучали мрачные нотки. — Тебе повезло, что я тебя выпустил.
Ее наряды слишком обтягивающие, каблуки – слишком высокие. Она смеется слишком громко, ест без приличий, и ее язык такой резкий, что многие боятся с ней спорить. Мало кто знает, что за самоуверенной маской скрывается женщина, которая боится каждого шороха. Но в обществе Джианна всегда сохраняет свою решительность... по крайней мере, пока не появился он. Многие видят в нем примерного защитника нравственности, агента спецслужб, защищающего закон. В преступном мире Нью-Йорка его знают как...
Какой бы сильной она ни казалась, она была хрупкой, разбитой и слишком любопытной.
Ее наряды слишком обтягивающие, каблуки – слишком высокие. Она смеется слишком громко, ест без приличий, и ее язык такой резкий, что многие боятся с ней спорить. Мало кто знает, что за самоуверенной маской скрывается женщина, которая боится каждого шороха. Но в обществе Джианна всегда сохраняет свою решительность... по крайней мере, пока не появился он. Многие видят в нем примерного защитника нравственности, агента спецслужб, защищающего закон. В преступном мире Нью-Йорка его знают как...
И все же, чем больше я говорил себе, что не могу получить ее, тем больше хотел ее.
Ее наряды слишком обтягивающие, каблуки – слишком высокие. Она смеется слишком громко, ест без приличий, и ее язык такой резкий, что многие боятся с ней спорить. Мало кто знает, что за самоуверенной маской скрывается женщина, которая боится каждого шороха. Но в обществе Джианна всегда сохраняет свою решительность... по крайней мере, пока не появился он. Многие видят в нем примерного защитника нравственности, агента спецслужб, защищающего закон. В преступном мире Нью-Йорка его знают как...
Он кивнул в сторону десерта. — Шоколад? — Мышьяк. — Мое любимое. Он взял тарелку у меня из рук и захлопнул дверь.
Ее наряды слишком обтягивающие, каблуки – слишком высокие. Она смеется слишком громко, ест без приличий, и ее язык такой резкий, что многие боятся с ней спорить. Мало кто знает, что за самоуверенной маской скрывается женщина, которая боится каждого шороха. Но в обществе Джианна всегда сохраняет свою решительность... по крайней мере, пока не появился он. Многие видят в нем примерного защитника нравственности, агента спецслужб, защищающего закон. В преступном мире Нью-Йорка его знают как...