Вот еще такая штука есть — если близко к человеку встаешь, ну то есть совсем близко, так что слышно, как у него там внутри хрипловатый маятник мается, задевая сизые розовые стенки, когда вот так близко встаешь, то на секунду начинаешь любить его ужасно сильно, просто становишься им и любишь его как себя.
Боженька, верни меня во времена, когда люди знакомились под сенью цветущих каштанов.
В какой-то определенный момент возникает связь между охотником и потенциальной добычей. Это что-то из тонких материй-до сих пор даже себе не могу объяснить этого феномена. В разговорах с другими охониками я слышал то же самое...
Нож, вонзенный в моё сердце, был достаточно прозрачным намеком на то, что ты не расположена принять моё предложение.
Семя зимой видит сны О древе, в которое вырастет. Червь в кошачьей шерсти Мечтает о бабочке, которой станет. Головастик шевелит хвостом, Но тоскует по лапкам. Я — ненависть, Но мечтаю стать мщением.
Под словом "выбрали" я подразумеваю, что однажды вы почесали в затылке и сказали: «Клянусь собственной бородой! Пожалуй, разденусь-ка я догола и примусь бегать по лесу, словно дикий зверь, жрать своих соседей и жить в пещерах»
Ухаживать приятно, предаваться радостям плоти - приятно вдвойне, но любовь... Бессмысленная иллюзия.
Жизнь всегда состоит из прихода и ухода. Всегда что-нибудь рождается и что-нибудь умирает. Весной рождается больше, поздней осенью больше умирает. Смерть гораздо естественнее жизни. Кости мира – это смерть.
История часто рассказывает не о прошлом, а о настоящем. Она должна быть удобна тем, кто обладает властью в те дни, когда ее излагают.
Вопрос, который необходимо задать касательно любой версии истории, звучит так: кому выгодна именно такая точка зрения? За тысячу лет – или две тысячи – интересы власть имущих меняются, а с ними вместе меняются и исторические хроники, на которых держатся троны.